Глава из автобиографической повести
(жизненный уклад, традиции, люди)

Что такое улица? Это пространство между двумя рядами домов в зависимости от ширины и протяжённости.

Так толкует научное определение. Но понятие «улица» включает в себя разнообразный глубинный смысл. «Зри в корень» - афористично выразился Козьма Прутков, подтверждая вышесказанное. Улицы бывают разные: высокие и важные, как утверждают в песне. Речь не о них, городских, а небольших сельских, к коим относится и моя родная Бульварная. Ещё раз акцентирую внимание на том, что основываюсь исключительно на детских и юношеских воспоминаниях.

Во многом способствовало застройке улицы имеющееся техническое предприятие, неоднократно менявшее своё название: СТМ, РТС, «Сельхозтехника». Из деревни после войны двинулись многие семьи на жительство в «район», так называли Сазоново, бывшее райцентром. Перевозили свои добротные дома из Кабожи, Смердомского куста, Бортникова и других поселений. И застроились, начиная от указанного предприятия вплоть до воздвигнутых гораздо позже двух и трёхэтажных каменных зданий. Не так уж давно от многоэтажек продолжилось строительство улицы, прозванное в народе затёртым уже понятием «Рублёвка».

А в моём безоблачном детстве ничего подобного здесь не было, кроме большого поля, непременного места для игр и забав нашей ребятни. И каждый год на этом поле 6 мая «на Егория» совершался идущий с древности ритуал выгона коров с непременным обходом стада и ружейной стрельбой, заговаривая животных от сглаза и порчи. Был свидетелем, застал ещё тот обычай.

Народ переезжал, как уже сказано, деревенский, простой, трудолюбивый. Жизнь на улице протекала буднично, размеренно, вполне благопристойно. Событий, как принято называть экстремальными, почти не случалось. Впрочем, оговорюсь, отложился один в моей памяти. Неподалёку от нашего дома в небольшой низине возле избы Вороновых случилась трагедия - погиб мужчина...

Всю сцену наблюдал мой брат, оказавшийся неподалёку. Потому дотошный следователь вызывал его на допрос вместе с матерью. Раньше (многие это подтвердят) существовало какое-то стойкое предубеждение стараться не выступать в качестве свидетеля. Мать заранее настропалила, то есть настроила брата «помалкивать в тряпочку» - её выражение. Так что следователи кроме крайне сбивчивых, нечленораздельных показаний до постоянного рёва этого свидетеля мало что извлекли.

Атмосфера улицы, благоприятная или не очень, зависит от самих проживающих. На Бульварной все были достаточно осведомлены друг о друге, знали, у кого какие семейные отношения. Это вполне закономерно. В целом жили достаточно дружно. Каких-то серьёзных конфликтов, переходящих в неприкрытую вражду, ненависть не наблюдалось.

Сразу хочу заметить, что не собираюсь идеализировать и представлять своих земляков сущими херувимами. Да, происходили локальные недоразумения, какие-то взаимные обиды. Бывало, бабы через забор поскандалят, сбиваясь на крик, или мужики перекинуться «парой ласковых». Но временно спустят пар и разойдутся. Да и странно было бы, характеры у всех разные.

В те достопамятные времена сложилась прекрасная традиция оказывать взаимопомощь в сельхозработах или каких-то иных делах. Например, пришло время садить картофель. И вот в намеченный срок собираются ближайшие соседи. Садили тогда под лошадь, «в череду», то есть по очереди. У всех огороды большие, да у многих имелись ещё так называемые капустники, где, разумеется, помимо белокочанной, росли другие овощи. Семьи-то у всех не малые, да и скотину каждый держал исправно. Так вот, садят, например, сначала у тёти Маши, затем дружно переключаются на огород дяди Васи и так далее.

Это же касалось и совместной рубки крошева на еду (тогда ещё Чагода не имела статуса родины серых щей). Также рубили грубый корм не только из капустных листьев, но и других овощей для скота. Помню огромные пузатые деревянные бочки. Да что там помню, до сих пор в подвале дедова дома – этом кладезе хозяйственной утвари лежат они уже не востребованные.

После совместного совсем не обременительного на миру труда (дружно ведь не грузно) частенько по договорённости у кого-либо в доме устраивали хлебосольное застолье. Продукты, как водится, в складчину (что есть в печи - на стол мечи). Так было заведено давно и традиционно сохранялось ещё некоторое время.

По вечерам в погожие денёчки притягательной силой служили незатейливые лавочки, скамейки, когда отрешившись от дел житейских, взрослые отдыхали в кругу родных и знакомых, подчас и места не хватало.

Непрезентабельные скамейки – непременный атрибут деревенского дома, причём всегда ставились на уличной стороне. На Бульварной (думаю и не только на ней) сейчас их днём с огнём не сыщешь. Точнее они есть, но исключительно в пределах дворовой территории. К тому же ставят современные покупные скамейки - качалки да ещё и с навесом. Стыдновато их и скамейками величать. Таков нынешний антураж. Да и заборы, за редким исключением, из дерева трансформировались в евроштакетник, либо бетонные плиты, либо металлические сетки с железными столбами, или сложенные из кирпича. Жизнь становится лучше, комфортнее, но всё же, всё же…

На посиделках велись неспешные разговоры о житьебытье, решались различные вопросы. Да ведь и просто посидеть – разве не удовольствие? Бывало куда-либо спешившему мимо условному дяде Вите или там дяде Мите кричали:

- Давай заходи, покури.

-Да надо бы домой, кое-что поделать.

Ан смотришь, почешет в раздумье голову и, махнув рукой, присоединяется к честной компании.

А теперь хотелось бы остановить внимание на конкретных персоналиях улицы. Правда, уделяю предпочтение только тем, кто имел определённые интересные свойства характера. Прежде всего речь о мужчинах. Из женщин выделялась особо Муравьёва тётка Нина она же Муравьиха, но ей я уже раньше воздал немало дани.

А те мужчины, о которых буду говорить, по крайней мере у меня всегда вызывали интерес.

Вот неспешно идёт с работы или на обед дядя Лёша Бегунов. Следом за ним вечно спещащей подпрыгивающей походкой летит токарь дядя Вася Виноградов. Оба они, к сожалению, не присоединялись на скамейках к мужикамфронтовикам (обидно, были в плену оба, хотя это их беда, а не вина).

Дядя Вася - мужичок с хитрецой. Гармонист-самоучка. Наяривал на праздниках в компаниях, а то и сам по себе на улице, будучи навеселе. Разухабисто голосил частушки своим петушиным фальцетом, особенно любил одну, так сказать, ставшую его визитной карточкой.

-Ягодиночка моя, чертовка горбоносая,

Полюбила ты меня, в одной рубашке босого.

Дядя Гриша Богданов, шофёр, он и на фронте крутил баранку. Частенько, бывало, уделял нам, пацанам, внимание и напевал свою любимую походную песню: «Путь далёк у нас с тобою».

Дядя Петя Васильев, добродушный человек, за глаза его называли Петушкой. Работал ассенизатором. Думаю, не стоит с пренебрежением отзываться о данной профессии. В житейском деле (кто спорит?) она необходима.

Однажды его сын Сашка с дружком решили покататься на этой эксклюзивной технике, благо Петушка в это время сладко почивал. Где-то в поле машина заглохла, и огольцы «сделали ноги». Проснувшегося Петушку ожидало интересное занятие по поискам своей кормилицы.

А разве забудешь шустрого, шебутного мужичка Акима Воронова? Его-то все запросто называли Екимушка. Большая семья Вороновых жила весело, хозяйством не утруждалась. Проклюнется что-то в огороде - хорошо, а нет - и так проживём.

Надо сказать, все они были безобидные, хоть и безалаберные. Еким служил в пожарной части и, помнится, подъезжал на машине к своему дому и проводил с важным видом для народа учения. Мал ростом, но старался выглядеть маршалом, преисполненным собственного величия, раскатывал пожарные рукава, объяснял противопожарные действия. Правда, его тщедушная фигура и суетные движения вызывали у зевак добродушную улыбку.

Бок о бок с домом моих родителей соседствовала семья финнов. Сделаю отступление. В связи с предвоенными событиями в нашем районе оказалось немало перемещённых жителей Суоми.

Именно благодаря им появились у нас финские санки, в обиходе просто финки. Ребята с восточных районов, учась в санаторной школе, понятия не имевшие о них, с изумлением смотрели, как мимо катаются на них дети, что дети, и старушки предпочитали (и до сих пор) этот транспорт. Звали мужа и жену дядя Ваня и тётя Лиза Илле.

Помню обоих отлично. Как звучали их финские имена, не узнал. Слышал о сыне Арво, но не видел его. А вот дочку видеть доводилось, когда она с сыновьями приезжала летом к родителям из мирного тогда Донбасса, города Константиновки. Дядя Ваня, чрезвычайно добродушный и симпатичный финн, частенько наблюдая за нашими играми в войну, сокрушённо качая головой, повторял с неизжитым аккцентом:

-Война – этто отшень, отшень плохо.

В газете «Большевик» за 1946 год читал о его трудовых свершениях. Всё время ходил в передовиках, выполняя на своём тракторе «Универсал», а чаще всего и перевыполняя нормы выработки. Потом сын перевёз родителей в Смердомский, и больше о них я не слышал. Правда на страницах районной газеты вижу иногда знакомую фамилию Илле, стало быть, продолжается род этой семьи.

А после отъезда финнов поселилась в этом доме семья Богачёвых. Дядя Лёша, весельчак и балагур, каковым и оставался до конца жизни, в детстве получил тяжёлую травму ноги, передвигался с палочкой. Несмотря на это выполнял все домашние работы: пилил, колол дрова, садил и копал картошку. Слыл отъявленным табачником – именно так, поскольку выращивал тютюн в своём огороде. Не чурался заглядывать в стакан, только приходилось в этом случае таиться от своей супруги, которой всё-таки побаивался.

Помню, как смекалистый дядя Лёша прятал любимый для него напиток в поленнице. Уж слишком бдительна его жена, тётка Таня. Все из моих взрослых соседей по улице достойны упоминания, но формат издания не позволяет сказать о каждом.

Часто мыслями переношусь уже в далёкое прошлое, вспоминаю своих земляков со светлым чувством. Никого из них уже нет, но в памяти отчётливо вижу знакомые лица, слышу их голоса. Всё это былое, но без него нет настоящего и будущего. Прав поэт: «Ничто на земле не проходит бесследно… Не забыть мне знакомые лица, не забыть мне родные глаза».

Анатолий КИСЕЛЁВ,
п. Сазоново.